В Ельцин Центре 23 февраля прошёл премьерный показ ленты «Русские грузины. Фильм второй» и встреча с её автором, журналистом и телеведущим Леонидом Парфёновым. Он ответил на вопросы зрителей о работе над фильмом, текущем состоянии российско-грузинских отношений и общественных процессах в нашей стране.
Герои второй части фильма о русских грузинах – «советский царь» Иосиф Сталин и отец атомного проекта Лаврентий Берия, бард Булат Окуджава и творцы главных шедевров «оттепельного» кино Михаил Калатозов (Каталозишвили), Марлен Хуциев (Хуцишвили) и Георгий Данелия. Суперзвёзды позднего Советского Союза Нани Брегвадзе и Вахтанг Кикабидзе. Второй после Горбачёва апостол перестройки – глава МИД СССР Эдуард Шеварднадзе и многие другие известные представители грузинского народа.
Выйдя на сцену в атриуме по окончании показа, Леонид Парфенов отметил символизм момента – первая часть фильма «Русские грузины» была представлена в Ельцин Центре 23 февраля 2019-го, ровно два года назад. По словам тележурналиста, вторую часть планировалось снять сразу после выхода первой, однако она была «подморожена» из-за пандемии. За время вынужденного перерыва был снят ещё один фильм на грузинскую тематику – «In Qvevri Veritas», посвящённый грузинскому вину и людям, которые его производят.
Отвечая на вопрос из зала о том, есть ли в Грузии заведомо негативное отношение к русским, Леонид Парфёнов отметил, что никогда с таким не сталкивался.
– Снимая фильм «In Qvevri Veritas», я разговаривал с виноделами. Их позиция такая – есть русские, и они всякие – хорошие, плохие, разные. И есть официальная позиция Кремля. Я никогда не встречал в Грузии человека, который бы хорошо относился бы к официальному Кремлю. Люди – это одно, а политики – это другое. И находясь в этой стране, я не чувствую напряга и не побаиваюсь.
Леонид Парфёнов отметил несколько ярких моментов, которые выделил для себя при работе над фильмом.
Например, мастерский художественный ход Георгия Данелия, впервые появившийся в его шедевре «Не горюй!». Действие ленты происходит в Грузии, однако его герои разговаривают друг с другом по-русски – с сильным грузинским акцентом.
– Это, безусловно, нонсенс – никакой грузин не будет говорить с другим грузином по-русски. Но этот ход с акцентом позволил «открыть» Грузию миллионам советских телезрителей, – отметил автор.
Среди героев второй части «Русских грузин» Леонид Парфенов особенно отметил Ираклия Адроникова – мастера художественного рассказа и телеведущего в позднем СССР.
– Мы были поражены его талантом! Какой же это русский язык, как же он говорит! Он как будто проживает рассказ. И он делает это сидя. Сидя держать зал – это невероятно, он просто суперпрофи!
На примере Булата Окуджавы Леонид Парфёнов рассказал о критериях отбора героев.
– Для нас самым важным критерием был резонанс от публичной деятельности фигуры – эта деятельность становилась опытом их современников. После появления Булата Окуджавы по стране появилось 12 тысяч клубов самодеятельной песни, даже в моей деревне в Вологодской области были ребята, которые умели играть его песни.
Булат Шалвович очень важен для российской культуры. Он, возможно, последний, кто вернул обществу веру в идеалы революции. В 1969 году его усилиями на экране появился первый хороший «белый» – Павел Верещагин, исполнивший в кадре хит «Ваше благородие, госпожа удача». Наконец, песня «Нам нужна одна победа» («10-й наш десантный батальон») в аранжировке Альфреда Шнитке из фильма «Белорусский вокзал» стала сильнейшим откровением для своего поколения.
По словам Леонида Парфенова, именно через такие крупные явления формировалось отношение к русским грузинам: они были звёздами своих эпох. Ещё один пример таланта подобного масштаба – Георгий Данелия.
– Как это возможно? Снять «Я шагаю по Москве», где нет никакой Грузии. Потом «Не горюй!», следом «Афоню» – там в лице сантехника Афанасия Борщова просто апология русскости, а потом «Мимино», где герой Вахтанга Кикабидзе говорит по-русски, а поёт по-грузински.
По словам Леонида Парфёнова, феномен сделавших успешную карьеру «русских грузин», равно как и талантливых представителей других национальностей, был возможен в условиях государства имперского типа.
– Закон здесь один – сделать большую карьеру без знания русского языка ни в Российской империи, ни в СССР было невозможно. Не хочешь знать язык – пожалуйста, оставайся здесь у себя. Так было не только в России. Франц Кафка, Карел Чапек – дети Австро-Венгерской империи, огромного пространства от Северной Италии до Львова, где языком культуры был немецкий язык. И они им владели, потому что нельзя было без этого. С распадом империи такой необходимости больше нет, – отметил Леонид Парфёнов. — Грузинский дизайнер Демна Гвасалия может стать креативным директором дома моды Баленсиага, и ему не надо для этого быть худруком Дома моды на Кузнецком мосту.
По мнению журналиста, и Россия, и Грузия выиграли: больше обрели, чем потеряли, вследствие того, что стали независимыми странами.
– И грузинам лучше быть «на своём кармане», и России лучше быть не империей. Мы ничего хорошего как империя не обрели, только надрывали свои силы.
Ответил Леонид Парфёнов и на несколько вопросов.
– В тоталитарной стране было сложно доверять своей правде. Мы живём в другой ситуации. Да, у нас нет парламентской демократии, негосударственной журналистики и так далее. Но большинство людей реализуют личный жизненный проект – занимаются бизнесом, дают образование детям, обеспечивают достойную жизнь старшим. Да, этого нет в общественном проекте, но это другая ситуация, чем в СССР, когда государство было твоим единственным работодателем и обеспечивало жильём. Пропаганда же страшна не тем, что она лживая, а тем, что на неё ведутся. Сегодня от человека зависит больше – чисти уши временами, когда тебе в них гадят.
Перед встречей со зрителями Леонид Парфёнов также ответил на несколько вопросов для сайта Ельцин Центра и ряда городских изданий.
– В фильме сделан акцент на советский период, но никак не затрагивается то, что произошло в девяностые и нулевые годы. Это задел для третьего фильма?
– Нет, делать третий фильм я не собирался. Это законченная тема. Понимаете, фильмы посвящены обрусению внутри Российской империи и Советского Союза. Первый фильм охватывает период до Второй мировой войны, до 60-летия Сталина, к которому восстанавливали оперу «Жизнь за царя» Глинки. А второй – война и послевоенное время. Тема обрусения внутри империи заканчивается с распадом империи. Дальше уже послесоветский период, который намеренно не берётся. Был феномен, когда была одна страна. А взаимоотношения двух разных стран – уже просто не об этом.
– Почему вы выбрали для исследования в фильмах две нации – русских евреев и русских грузин?
– Это не наука, это мой взгляд. Эти нации наиболее ярко приходили в русскую цивилизацию, и на определённых этапах представители этих народов, и ещё немцы, были правителями или соправителями Российской империи или Советского Союза вместе с русскими или вместо русских. Правления Екатерины Алексеевны и грузина Иосифа Виссарионовича воспринимались патриотами как очень русофильские: вот была страна, держава!
– В этих фильмах поднимается вопрос о субъектности наций. Вы показываете, как Грузия внутри советского государства остаётся Грузией. Почему, на ваш взгляд, русский народ такой политической субъектности в своей стране практически лишён на протяжении всей истории?
– Трудно сказать. Никому, никакой оппозиции и властям никогда не удавалось соединить национально-освободительное движение с либеральным движением. Свобода, возможность для частной инициативы, для личного проекта – это и есть часть нашего освобождения. Освободиться от имперских задач, сосредоточиться на себе, дать людям строить жизнь, проявлять инициативу. Во всех сферах, где у нас государства нет, всё прекрасно цветёт. Но таких сфер немного, после ресторанов и рэпа задумываешься, что назвать следующим. Когда попытались написать рэп за Собянина, выяснилось, что сам жанр отторгает возможность госпропаганды внутри него.
Это вопрос к нам, ко всем. Но одно точно я хорошо помню, как в странах Восточной Европы, в части республик бывшего СССР было это единение: мы будем эстонцами тогда, когда займёмся собой и будем рассчитывать только на свои силы, а с другой стороны – не будем привязаны к коммунизму. Такие настроения брезжили и в России в 1991–1992 годах: мы сами по себе, надо сосредоточиться. Но это быстро прошло, возобладало ощущение реализации себя как империи, для которой задача народного благосостояния слишком приземлённая, нужны мессианские идеи.
– Кстати, в вашем фильме было сказано, что Грузия жила лучше, чем РСФСР.
– Да почти все жили лучше, чем Россия. Я, как уроженец самого русского региона, Вологодской области, куда бы ни ездил по Советскому Союзу, видел, что все живут лучше нас.