Почему современное российское кино практически перестало влиять на общество, несмотря на новые яркие имена и отдельные прорывы? Ответ на этот и другие вопросы попытался дать 5 февраля кинокритик и председатель Киноклуба Ельцин Центра Вячеслав Шмыров на встрече, посвящённой подведению итогов российского кинематографического года.
Вячеслав Шмыров. Итоги российского кинематографического года
Аудиоверсия
Встреча с известным кинокритиком прошла накануне вручения независимой премии киноведов и кинокритиков «Белый слон», и номинанты премии стали стартовой точкой для анализа кинокультурного процесса в современной России в сравнении с последними годами существования СССР.
Падение интереса к кино
По словам Вячеслава Шмырова, кино в Советском Союзе было в полной мере массовым искусством. Прокат давал рекордные сборы: нижний порог окупаемости советского фильма был на уровне 10 миллионов зрителей, а абсолютный рекорд поставили «Пираты XX века» — 100 миллионов зрителей: «каждый пацан сходил на него пять раз». Картины «Москва слезам не верит» и «Экипаж» посмотрели по 80 миллионов советских граждан.
Кинокритик назвал 80-е годы в советском кино «вспышкой жизни перед смертью», после этого кино стало «сползать». В эпоху перестройки «массовый» фильм «Интердевочка» (режиссер Пётр Тодоровский) посмотрели уже 40 миллионов зрителей, а «интеллектуальное» «Покаяние» Тенгиза Абуладзе — 12 миллионов. По современным меркам, и эти цифры можно назвать сверхуспешными: с тех пор планка посещаемости фильма снизилась в 10 раз. Сегодня большая часть картин, которые производятся с участием государства, себя не окупают.
Падение зрительской активности связано не столько с отпадением союзных республик от Москвы, сколько с тем, что люди получили возможность иных вариантов проведения досуга. К тому же кино и в целом искусство перестали быть сакральной силой. Понижение планки касается и «качественной» части аудитории, которая способна воспринимать интеллектуальный кинематограф.
— Стабильная аудитория Алексея Германа-младшего, Михаила Сигала или Бориса Хлебникова даже в таком огромном городе, как Екатеринбург, мала. Если на премьеру придёт 200 или 500 человек — это уже что-то невероятное, — посетовал критик. — Отчасти интеллектуальное кино поддерживается фестивалями. Их камерность является частью проката, а получение «изюминки» в виде приезда режиссёра можно даже назвать уникальным торговым предложением, за которое соревнуются коммерческие сети.
По мнению Вячеслав Шмырова, потеря синефилии — это большая проблема. Государству необходимо осознать её и создать систему параллельных киноклубов и кинопроката, вовлекая молодёжь в диалог с авторами.
Отсутствие образа будущего
Главная проблема современного российского кинематографа состоит в том, что оно лишилось матричной основы, — отметил Вячеслав Шмыров и рассказал о проделанном им анализе количественных показателей кинематографа 30 последних лет СССР и 30 лет новой России.
— Высокая часть кинопросмотров даже сегодня — это комедии Леонида Гайдая и Эльдара Рязанова. Среди картин патриотического толка по-прежнему на высоких местах «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука и «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого. Новое же российское кино практически в одиночку представляет Алексей Балабанов — главной картиной минувшего десятилетия, середины и конца 90-х по всем рейтингам является фильм «Брат».
Всё остальное, что выходит, забывается зрителем уже через год. По словам Вячеслава Шмырова, средний российский фильм дольше сезона не живёт, в то время как средний советский фильм живёт десятилетиями. «Мы продолжаем жить в стране, где на 9 мая показывают „В бой идут одни старики“, на 8 марта — „Москва слезам не верит“, а на 23 февраля — картину „Офицеры“», — отметил он.
Кинокритик считает, что практически ни один российский фильм не попадает в образующие нацию «скрепы». И главное тому объяснение — отсутствие «матричного» начала, которое бы позволило людям чётко ориентироваться на то, каким представлять будущее.
— Кино несёт в себе представление о будущем, но российское кино с этой задачей не справляется. Если страна живёт с поступательной программой, то кино должно смотреть порядка 85-90 процентов населения, — уверен Шмыров. — Советское кино было выражением национальной идеи, но стало «сдуваться» в тот момент, когда в эту идею перестали верить.
Призраки былого величия и потеря логоцентричности
Триумфом советского кино стала лента Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» — несмотря на войну в Афганистане, бойкот Западом московской Олимпиады и резкое обострение накала «холодной войны», лента получила в 1980 году «Оскар». Вячеслав Шмыров объясняет победу точным попаданием в определённый исторический момент.
— Этот фильм фиксирует общую для всего мира ситуацию — к жизни пришло поколение, которое переехало из небольших городов, но подчинило себе большие города. Это была общая универсальная матрица.
Что же мы видим в современном кино? Попытку соединить две модели — «а-ля голливудское» кино и «а-ля советское». Советская тема ярче всего проявляется в эксплуатации побед в спорте — например, в фильмах «Движение вверх» или «Чемпион мира». По мнению Вячеслава Шмырова, это напоминание о былом величии, как будто нация переживает потерю СССР как глобальной жизненной ценности.
— Это опасный симптом. В Германии это закончилось приходом к власти Гитлера, ведь часть немцев сильно переживала проигрыш в Первой мировой войне. За той лишь разницей, что за СССР особо никто не бился, и советский проект, пережив свой взлёт, просто рухнул.
Критик считает, что эксплуатировать тему ностальгии по СССР в кино вообще не стоит, поскольку старшее поколение, для которого эта ностальгия характерна сильнее всего, в кино всё равно не ходит.
По мнению Вячеслава Шмырова, на стыке 1990-х и 2000-х годов Россия перестала быть логоцентричной страной — мы уже скорее ориентируемся на образ, нежели на слово, как во всей предыдущей культурной традиции.
Основой советского кино была литература, и она спасала кинематограф в 70-е: через классику можно было сказать многое, что нельзя было сказать напрямую.
— «Что я сделал в 40 лет? Я никому не нужен», — эта фраза, вложенная в уста чеховского героя, во многом определила успех «Пьесы для механического пианино». Многие в зале могли бы так сказать, ибо «застой» душил поколение.
Вследствие того, что «картинка» начинает вытеснять слово, меняется подход к кино. Современные российские фильмы о подвиге советских спортсменов или солдат снимаются в структуре голливудского фильма. И в итоге вместо нового российского кино мы имеем голливудское класса «Б».
По мнению Вячеслава Шмырова, с идеей воссоздания большого советского стиля также надо расстаться: стиль умер вместе со страной. «Российское кино — маленькое, мы производим фильмов меньше, чем Франция. С этим надо смириться и одновременно ценить усилия наших современников — Звягинцева, Сокурова, Федорченко, Григорьева и других», — сказал он.
Вячеслав Шмыров. Итоги российского кинематографического года
Видео: Президентский центр Б.Н. Ельцина
Поиски нового стиля и якутский феномен
В современном кино можно зафиксировать несколько явлений самозарождающегося порядка. Например, феномен якутского кино. По словам Вячеслава Шмырова, в советское время кинематография полагалась только союзным республикам. Российским автономиям своё кино было «не положено», и они от этого страдали.
В якутском этносе возникла потребность смотреть фильмы на своём языке, и местные режиссеры стали за совсем небольшие деньги — от полутора до трёх миллионов рублей — создавать свои картины. Но там эти картины окупаются: в течение 10 лет в Якутии сложилась своя кинематография, в жанровую основу которой легли языческие верования, истории о колдунах, шаманах. Режиссёрами стали представители других профессий: например, один из самых знаменитых представителей «якутской волны» Дмитрий Давыдов до недавнего времени был учителем в школе.
С определённого времени якутские картины стали замечать, и российские кинофестивали считают за честь наградить якутскую картину, а западные к этому явлению присматриваются.
Ни одна другая республика такого успеха не имеет. В качестве неудачного примера Вячеслав Шмыров привёл другой феномен — около десяти лет назад режиссёр Александр Сокуров был приглашен в Нальчик, где ему предложили создать кинофакультет. Выпускники этого факультета — нынешние звёзды нового российского кино: Кантемир Балагов («Теснота», «Дылда»), Кира Коваленко («Разжимая кулаки»), Александр Золотухин («Мальчик русский») и Владимир Битоков («Мама, я живой»).
В отличие от якутского кино, эти интересные режиссёры оказались не нужны Кабардино-Балкарии, и сейчас все они в основном столичные жители, — посетовал Вячеслав Шмыров.
По мнению кинокритика, хорошие основания для оптимизма сегодня даёт Урал: на Свердловской киностудии сохранился «корень», и тот факт, что Алексей Федорченко остался в городе и заложил школу, мобилизует творческое начало. А Евгений Григорьев, недавно назначенный заместителем директора киностудии, продолжает эту линию.
Вячеслав Шмыров считает, что за феноменом екатеринбургского кино сегодня стоит уральская идентичность — и это явление не столько национальное, сколько соционациональное, хотя фольклорное начало для уральских режиссёров очень важно.
Сериалы как «Остров свободы»
По словам Вячеслава Шмырова, кино сегодня не берётся формировать идеологию большой нации, и жизнь частного человека выходит на первый план. Главная же проблема в кино — это самоцензура режиссеров, и это гораздо более ограничивающий фактор, чем цензура как таковая.
По словам кинокритика, современное российское кино на 80-90 процентов зависит от бюджета. «Бенефис частного инвестора» пришёлся на 90-е годы — тогда казалось, что кино — дело лёгкое, плюс «мою жену ещё снимут», однако сегодня частный инвестор в кино отсутствует.
— Деньги на «большое кино» сегодня — это в основном деньги Минкульта. И если снимаются фильмы про Великую Отечественную войну, то по его заказу и с задачей воспитать военно-патриотическое «мясо». Общество же это не воспринимает — отсюда низкие рейтинги таких фильмов, как «Зоя» или «28 панфиловцев». Если бы Министерство культуры более адекватно воспринимало результат, там бы понимали, что это деньги, выброшенные в никуда.
По мнению Вячеслава Шмырова, с задачей преодоления цензуры и самоцензуры успешно справляется кино на цифровых платформах.
— Это позитивный и интересный процесс — там фиксируются моменты из нашей реальности. Минкульт никогда бы не пропустил сценарий с матом, про меньшинства, про тотальность коррупционной составляющей, а на платформах они появляются. Появляются новые краски жизни, и обязанность искусства — это отражать.
