В Ельцин Центре в Екатеринбурге 21 января прошла презентация книги Якова Клоца «Поэты в Нью-Йорке: о городе, языке, диаспоре».
Книга – своего рода жанровый синтез поэзии шестнадцати современных русскоязычных поэтов, проживающих ныне за российскими рубежами, и интервью, в которых они откровенно рассказывают о себе и своей жизни. О многомерности смыслов, заложенных в книге, о жизни российской диаспоры за рубежом и о пути, выбранном поэзией, оторванной от языка, автор-составитель книги Яков Клоц рассказал столь же искренне, как и его герои.
Презентация книги Якова Клоца «Поэты в Нью-Йорке: О городе, языке, диаспоре»
Видео: Александр Поляков
– Как вы оцениваете поэтическую ценность стихов, представленных в книге? Что для вас было первостепенным – сами произведения, или судьбы их авторов, то есть составление очерковой части книги?
– Моя книга не антология, – рассказывает Яков Клоц. – Для меня как для составителя книги был интересен именно рассказ о людях, видение ими жизни и ситуаций, и это было даже интереснее, чем то, как это выражено в стихах. Почему бы и нет? Если честно, я не знаю, насколько сегодня важен этот аспект – качество стихов.
– Современные стихи, если судить по вашей книге, далеко ушли от поэтики того же Иосифа Бродского и больше похожи на некие культурные акты. В большей степени они напоминают некие осязаемые вербальные инсталляции. Возникало ли у вас такое ощущение?
– Многие современные поэты отошли от способа письма классиков. Так что книга сдвигает парадигму. От Бродского многие поэты уже дистанцировались, можно сказать, «переболели» им. Все же большинство из 16 поэтов, представленных в книге, образно говоря, «не без Бродского». Но в их стихах присутствует визуальность, и это, действительно, напоминает инсталляции. Город – это прежде всего визуальные впечатления, архитектура. И я знал, каким стихотворением было бы интересно предварить каждую беседу.
– Повлияла ли оторванность русскоязычных авторов от языковой среды на их творчество и самоощущение? На Набокова, к примеру, повлияла, на Бродского также. А что происходит с современными поэтами в диаспоре?
– Думаю, эта оторванность не могла на них не повлиять. Когда люди говорят, что нет, никак не сказалась, в это просто не верится, это лукавство. Но это влияние, оказываемое в разной степени. Например, на Кенжеева в наименьшей. Возвращаясь к теме визуальности поэзии и инсталляциям – все-таки в большей степени, чем отрыв от среды, на поэтов производит впечатление именно город, урбанистика, та же нью-йоркская архитектура.
– То есть поэты выражают архитектуру города, в котором они живут? И это выражается в резкости, «рублености» стиха?
– Да. И очень интересно понять, как это происходит. Вряд ли кто-то из поэтов специально пишет открытку в стихах о мостах или небоскребах. Интересно, что проводились сравнения поэтики Бродского во время его жизни в Ленинграде до 1972 года и после отъезда – с архитектурными мирами классического Петербурга и нью-йоркской ритмичностью. Подсчитано, что количество дактилей в поэзии Бродского после эмиграции выросло.
– Как вы выбирали героев книги?
– Конечно, я прочитал все стихи, которые на момент создания книги были опубликованы. Также для меня было важно наличие интересного живого рассказа, потому что, повторюсь, моя книга – это не антология.
– Было ли в перипетиях судеб героев вашей книги что-то общее, может, в мотивах их разрыва с родной языковой средой?
– Причины отъезда поэтов за рубеж во многом зависели от того, к какому поколению они принадлежали. К примеру, в 70-е в большей степени превалировали идейные мотивы. Всегда были и поэты, у которых доминировали личные мотивы. В 1990-е и 2000-е мало кто уезжал по политическим причинам, скорее по экономическим или профессиональным. Можно сказать, одна волна эмиграции сменяла другую, между волнами возникали впадины, когда ничего не происходило. Моя книга развеивает многие стереотипы. Есть книга бесед русских художников, находящихся в эмиграции, она вышла два года назад в Москве. Конечно, художники, и тем более музыканты меньше зависят от смены среды, чем люди, работающие с языком.
– Кому адресована книга? Вы упоминали, что она не пособие.
– Она написана на русском языке, вышла в Москве и адресована прежде всего российскому читателю. В книге есть топографический указатель, где упомянуты только те места, о которых пишут мои герои. И он небольшой, это одни и те же места.
– Общаются ли друг с другом поэты в диаспоре? И какой интерес вызывает сегодня российская словесность?
– Да, в основном поэты общаются. Моя книга называется «Поэты в Нью-Йорке», но это не значит, что они все живут именно там и видятся каждый день. Вообще, словесность сегодня не так интересна широкой публике где-либо вообще, но в узких академических кругах интерес сохраняется.
– Мы говорили о том, что архитектура – это язык. Ваши ощущения от «языка» Ельцин Центра?
– Впечатления потрясающие. Если бы я делал когда-либо музей, то сделал бы его именно таким. Это действительно трогает. Композиция очень правильная, четкая, пространство музея читается. Это повествование, причем очень адекватное.
– Ваша книга вышла в сентябре. Что с ней будет дальше?
– Презентации прошли в Питере в «Порядке слов», в Перми в «Пиотровском», сейчас в Ельцин Центре, в феврале пройдет презентация в Нью-Йорке.
