В Ельцин Центре в Екатеринбурге 13 января побывал Игорь Яковенко – известный культуролог, профессор РГГУ, доктор философских наук. Он прочел лекцию на тему «Молодежная субкультура в России и роль музыки в ее формировании», а также посетил Музей первого президента России. В фокусе внимания Яковенко – молодежная субкультура и, по большому счету, те культурологические «мостики», которые призваны соединять поколения, мировоззрения и исторические эпохи.
– В конце 50-х годов в СССР появилась первая городская субкультура – стиляги, – говорит Игорь Яковенко. – Она была откровенно западнической и возникла в разгар «холодной войны», когда у советских граждан было самоощущение жителей осажденной крепости и процветал антиамериканизм. При этом в СССР существовала специфическая формулировка «народ этого не поймет». Ставил ли творческий человек спектакль или писал великую музыку, он должен был делать так, чтобы «народ это понял». Для тех, кто являлись первым поколением мигрантов, перебравшихся из сел в города, субкультуры, те же стиляги, были чем-то чуждым, так что в этом политика высоких инстанций и реакция масс совпадали – и это было неприятие. При этом власть объясняла: «Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь». Чуждая переселенцам из деревень будоражащая музыка или танцы, те же буги-вуги или рок-н-ролл, многих раздражали. Партнершу в танце переворачивали, а носителям традиции казалось, что таким образом и мир перевернется. Доходило до того, что некоторые бабушки даже плевали в девушек, которые носили брюки, – я сам это видел.
– Давайте обратимся к эпохе перемен, когда Россия преодолела те заблуждения, которые мешали ей развиваться в советское время, – к 90-м. Какими видятся 90-е сегодня?
– По поводу 90-х до сих пор нет общественного консенсуса. Есть силы, которые профанируют 90-е, трактуя их как время, когда Россия якобы стояла на коленях, мы потеряли страну и так далее. Но есть и совершенно другой, позитивный дискурс, который доносит тот же Ельцин Центр. Когда эпоха 90-х завершилась, возникла формулировка «лихие 90-е». Оставим этот штамп на совести тех, кто его придумал. Да, 90-е годы были нелегкими. К примеру, я получал зарплату с задержкой 6-8 месяцев, так что в плане добывания хлеба насущного это было тяжелое время. Но при этом я никогда не был так счастлив, потому что жил в абсолютно свободном обществе и не был ничем связан. И я не оставил свою профессию. Поэтому 90-е для меня никак не «лихие». И необходимо доносить до людей эту точку зрения – что 90-е были временем реализации нового исторического шанса.
– Эпитет «лихие» можно отнести, вероятно, только к той стороне жизни в 90-е, которая касалась неконтролируемости рынка и разгула криминала. Но это только одна сторона медали.
– Скажу как историк: когда «проседает» государство, возникают альтернативные институты, военные или криминальные. Они берут на себя функции, которые не выполняются в полной мере или отрицаются государством. И в этом отношении 90-е с их малиновыми пиджаками были временем специфическим. Была и объективная проблема: множество обыкновенных людей, которые всю жизнь прожили в Советском Союзе и привыкли к тому, что за них все решает начальство, болезненно включались в альтернативную реальность. Но одновременно поднялась масса людей, которые пошли в бизнес и добились больших высот. Произошла переоценка ценностей. Можно вспомнить образ того же Остапа Бендера в «12 стульях» и «Золотом теленке» – с точки зрения читателей он жулик, а авторы называют его Великим комбинатором. Однако именно комбинаторное мышление – «альфа и омега» бизнеса.
– Все же сегодня создается ощущение, что 90-е для многих – это «черные дыры и белые пятна». Как их заполнить?
– Прошло четверть века после распада СССР - это срок жизни поколения. Необходима фиксация уходящей реальности, которую будут переосмысливать еще не один век. Задача историков и музейщиков – накопить, сформировать архивы. Собрать такую тонкую материю, как атмосфера. Чем люди жили, что ели, как они ездили на работу, как решали свои проблемы и какие у них были заботы. Реалии меняются очень быстро. Так что фиксация эпох – позднесоветской и первого постсоветского десятилетия – одна из задач, которую решает Ельцин Центр.
– Какое место занял Ельцин Центр на культурной карте России?
– Мне кажется, что Ельцин Центр – существенный элемент культурного пейзажа, который находится в стадии культурного становления. Он вырабатывает свой имидж, формирует аудиторию. Мне представляется, что это пространство, где собирается молодежь, люди определенных интересов. Это не клуб, но площадка, где общаются люди. Это очень важно. Ельцин Центр должен погружать людей, которые сюда приходят, в атмосферу процесса поиска нового рисунка России, социальных институтов, новой культурной атмосферы.
– Кто для вас Борис Ельцин?
– Для меня Борис Ельцин ассоциировался прежде всего с шансом выхода из советского тупика. И этот шанс реализовался. СССР не мог больше содержать страны соцлагеря, а Россия была не в состоянии помогать бывшим советским республикам, так что происходивший тогда исторический процесс был естественным. Повторюсь: для тех жителей России, для которых свобода была высшей ценностью, глоток свободы 90-х был фантастической радостью и возможностью самореализации. Свобода слова – огромная ценность для людей с личностным сознанием, которые не любят, когда за них решают, какие им фильмы смотреть, что читать, как отредактировать текст, чтобы ни у кого не возникло ненужных ассоциаций. Для таких людей поздняя перестройка и 90-е годы были самыми светлыми годами в жизни. И тогда же формировалось новое поколение – тех людей, которым сейчас по 30 и 40 лет. Это совсем не те люди, которых сформировало советское общество. И поэтому они несут потенциал альтернативы, который еще будет реализовываться и проявляться. В этом наш исторический шанс и наша надежда.
– Позвольте не разделить ваш оптимизм: если воспользоваться терминологией Льва Гумилева, ваше поколение, которое меняло страну в 90-е, было поколением пассионариев, а поколение нынешних 30-40-летних – безусловно, поколение субпассионариев. И пассивных обывателей среди нас больше, чем среди представителей вашего поколения.
– Были поколение Серебряного века, поколение революции, шестидесятники, поколение сторожей и истопников 70-х. Я допускаю, что сегодня сложилась не самая благоприятная ситуация. Но в мире монотеистических цивилизаций перманентно существует мифологема золотого века: сейчас у нас железный век, а вот вчера был золотой. Или будет.
– Во всяком случае неоспоримо одно: в 90-е Россия в течение очень сжатого временного отрезка как будто протестировала все свои возможности – в экономике, политике, общественной жизни. Прошла своего рода тест-драйв.
– Это был качественный скачок, который, поверьте, будет еще срабатывать. И Ельцин Центр будет этому способствовать, помогая пониманию прошлого.
