Разговор об искусстве эпохи 90-х в проекции кинематографа продолжил образовательную программу Ельцин Центра в Екатеринбурге. Лилия Немченко, кандидат философских наук, член правления Гильдии киноведов и кинокритиков Союза кинематографистов РФ, директор Международного фестиваля-практикума киношкол «Кинопроба» прочитала лекцию «Российский кинематограф 90-х: агония киноиндустрии и открытия одиночек».
90-е годы всем вспоминаются по-разному. Кто-то говорит, что эти годы были насыщенными, романтическими. Кто-то ругает и клянет. Но есть вещи объективные: последнее десятилетие ХХ века убило кинопрокат. Люди постарше помнят, как прекрасные кинотеатры превращались в мебельные салоны и торговые центры. В Екатеринбурге выжили всего несколько кинотеатров.
Пиратское видео, наводнившее страну, сделало посещение кинозалов бессмысленным. Зачем было платить деньги, когда можно было приобрести на черном рынке кассету хоть и сомнительного качества, но зато сразу с несколькими фильмами. Работы кинематографистов той эпохи – дерзкие, спорные, неприветливые, не доходящие до зрителя, но все же описывающие болевые точки нашей жизни. Никита Михалков еще не гоняет бесов, а снимает «Ургу: территорию любви», Станислав Говорухин утверждает, что «Так жить нельзя», но не объясняет, как можно. Появляются пророческие «Прорва» Ивана Дыховичного, «Макаров» и «Мусульманин» Владимира Хотиненко, трагикомическая «Барабаниада» Сергея Овчарова, драматические «Лимита» Дениса Евстигнеева, «Любовь» и «Страна глухих» Валерия Тодоровского, и, конечно, целая серия работ Алексея Балабанова. Тогда же выходят последние выпуски киножурнала «Большой Урал» и первые сюжеты Алексея Федорченко на Свердловской киностудии.
Трое из перечисленных режиссеров имеют к ней непосредственное отношение. Последний фильм, который делает Хотиненко на Свердловской киностудии – «Макаров» с Сергеем Маковецким в главной роли. Такой, по версии Лилии Немченко, была ситуация с кинематографом в 90-е. И люди старшего поколения с этой оценкой скорее согласятся.
Тихого экзистенциального «Макарова» критики назовут интуитивным прозрением творческого тандема Хотиненко – Залотуха. Прозрение в том, что террор, изначально начинавшийся как способ давления на власть, приобрел жуткие, не укладывающиеся в сферу общественного сознания формы. Фильмы 90-х рассматривают нас вчерашних и сегодняшних. Они словно задают вопрос: «Кто мы такие?». В другом фильме того же периода «Прорва» Иван Дыховичный препарирует насилие как стиль. Конец фильма предсказуем: процесс превращения того, кто был никем, а ставшего всем, неотвратим и опасен, как ядерная реакция. Он рано или поздно убивает тех, кто убивает сам.
Историки кино считают, что кинематографическое десятилетие началось за три года до 90-х, когда почти одновременно вышли «Покаяние», «Маленькая Вера», «Асса» и «Проверка на дорогах». Зритель заполнил кинотеатры. Казалось бы, вот она, долгожданная правда о нас и нашей жизни вышла на экраны. Однако в случае с «Иглой» Рашида Нугманова правда оказалась слишком неприятной. Блистательный состав – Виктор Цой, Петр Мамонов, Александр Баширов – только усиливает впечатление от гнетущей действительности. О наркомании как о катастрофе национального масштаба еще не принято говорить открыто. Кинематографисты отстаивают право говорить о важном. В этом смысле фильмы 90-х наследуют традицию оттепельного кино. Лучшие фильмы 90-х становятся и «предсказанием назад», и «пунктиром в будущее». Верное слово нашла историк кино Елена Стишова, называя фильмы последнего десятилетия двадцатого века «преждевременными».
Они, как бумеранги, посланные к зрителю из своего времени, возвращаются, чтобы утвердиться в своих правах. Содержание многих из них актуально сегодня. Мы – всё та же страна, оттолкнувшаяся от своего прошлого и не признавшая его.
Реалии «Прорвы» и «Тоталитарного романа» оказываются приметами нынешнего времени. Культовый фильм десятилетия — «Хрусталев, машину!», разоблачающий тоталитаризм, не оставляет никаких шансов для умиления и прекраснодушия. Стройки века, великолепные парады на Красной площади, индустриализация, электрификация. Кинематограф предупреждает нас, но мы не слышим.
Киновед, культуролог Кирилл Разлогов однажды напишет: «Чернуха 90-х стала черноземом для нового кино».
Кинематограф 90-х как мост, соединяющий прошлое с будущим. Связь времен не прерывается, просто старшее поколение режиссеров продолжает снимать по старинке. Но по старинке не получается – ни у Рязанова, ни у Данелии, ни у Наумова.
Голливудские блокбастеры, хорроры и фильмы-катастрофы вытесняют отечественное кино. Голливуд – это касса. Российское кино – это в лучшем случае откровенный разговор со зрителем и робкие попытки прессы его поддержать.
Появись «Мусульманин» Владимира Хотиненко на пять лет раньше, газеты бы взорвались яростной полемикой. Он отвечает на все тот же вопрос: «Кто мы? Куда идем? В какого Бога верим?».
– В том-то и дело, – говорит Лилия Немченко, – «Мусульманин» не мог появиться ни в 1975-м, ни 1988 году. Он открывает новые реалии. Жизнь общества в условиях войны. Уже распался Советский Союз. Уже идет первая чеченская война. Общество растеряно. Хотиненко впервые пытается разобраться в главной проблеме ХХ века – толерантности и понимании «другого». В сюжете сталкиваются пацифизм, идеология, различные вероисповедания и культуры. Фильм Хотиненко оказывается провидческим.
Наступает 1996 год. И другой фильм, «Кавказский пленник» Сергея Бодрова, рассказывает нам о войне. Название сразу отсылает к классике. Связь с Толстым происходит даже на уровне фамилий главных героев – Жилин и Костылин. И снова чеченская девушка. И яма, в которой содержат пленных, все точно так, как и сто пятьдесят лет назад. В фильме впервые исследуется анатомия плена, то, что очень скоро станет суровой реальностью чеченских войн.
Начало компьютерной эры и новые «капиталистические» отношения находят отражение в фильме Дениса Евстигнеева «Лимита». Разрушение мифов прослеживается в «Доме под звездным небом» Сергея Соловьева. Новая попытка рефлексировать на тему межнациональных отношений прослеживается во «Времени танцора» Вадима Абдрашитова и первом «Брате» Алексея Балабанова. Война закончилась, но вернувшиеся с войны никак не вписываются в мирную жизнь.
– О «Брате» мне хотелось бы поговорить чуть подробнее, потому что это фильм Алексея Балабанова, который, как и Хотиненко, начинал свой творческий путь на Свердловской киностудии, – продолжает Лилия Немченко. – Здесь он снимал свою дипломную работу «Настя и Егор». «Брат» выходит на немногочисленные экраны страны и одновременно появляется в киосках в огромном количестве пиратских копий. Фильм анонсируется профессионально по всем стандартам голливудского проката. Сейчас, спустя двадцать лет, нам кажется, что экранов много, но во всей стране их меньше, чем в небольшой по размеру Франции. И там основной зритель это 45+. Это трудно представить, потому что сегодня аудитория кинотеатров – это 15+.
Пиратское распространение фильма «Брат» делает его мгновенно известным, а благодаря главному исполнителю – культовым. Режиссер опрокидывает мир и тоталитарного общества, и его патриархального устройства, когда младший принимает на себя ответственность за старшего. Балабанов настойчиво формулирует отношение к «другому». В «Брате» он очень хорошо прочувствовал желание современников отвечать самим за себя, их потребность в простых формулах жизни. Он очень точно описывает самосознание 90-х, чего не скажешь о более поздних его работах – «Войне» и «Брате 2».
Следующим в хронологии кинопроката идет фильм Алексея Германа «Хрусталев, машину!». Это 1998 год. Последний из законченных самим Германом фильм — тяжелая, беспросветная и почти бессюжетная картина об истории высокопоставленного генерала от медицины накануне смерти Сталина. Герман тонко передал ощущение сталинской эпохи. На Каннском фестивале и критики, и зрители восприняли стилистику Германа без особого энтузиазма. Однако сегодня именно эту работу режиссера принято считать образцом уникального киноязыка.
В «Хрусталеве» Германа нет и тени ностальгии по прошлому. В Германии, где картина неожиданно проходит с большим успехом, газеты называют ее прививкой от тоталитаризма.
В этот момент Денис Евстигнеев предпринимает попытку прорваться к зрителю со скандальной историей террористов Овечкиных. Фильм «Мама» демонстрируется на главных концертных площадках страны, как большое национальное кино. Но, несмотря на звездный состав и душещипательный сюжет – шедевром не становится.
Завершает эпоху 90-х картина «Москва», в которой режиссер Александр Зельдович со сценаристом и писателем Владимиром Сорокиным предпринимают амбициозную попытку облечь эпоху разрушения системы в эстетскую упаковку. Фильм снимается на протяжении всех 90-х. Но «бабахает» уже в 2000 году.
Кинематограф 90-х – свидетельство перехода от одной системы к другой. Лучшие фильмы запечатлевают реальное время. Киноиндустрия болезненно переживает исход: из режиссерского кино – в продюсерское. Реальность меняется так стремительно, что некоторые фильмы устаревают до выхода в прокат.
Эпоха заканчивается фразой «Я устал, я ухожу», сказанной президентом Борисом Ельциным под занавес 1999-года.
Кино девяностых – документ этой эпохи: оно имеет не только художественную, но и историческую ценность. Тем, кто хочет вернуть прошлое, следует его детально изучить.
26 и 27 марта в Ельцин Центре в Екатеринбурге - кино-акция "Дни Алексея Балабанова". Зрители увидят за два дня восемь фильмов культового режиссёра 90-х. Творчество режиссёра представят актёры Алексей Серебряков и Светлана Письмиченко, рок-музыканты Настя Полева и Егор Белкин, а также Надежда Васильева – вдова Балабанова, работавшая художником по костюмам на большинстве его картин.
Купить билеты на кинопоказы и творческие встречи можно онлайн на Weburg или в кассе книжного магазина "Пиотровский" в Ельцин Центре.
